Г.Тарасевич. Мозги и общество

"Русский репортер", № 1, 17-24.01.08

 

О том, как российская наука тщательно скрывает собственные достижения от широкой публики

 

Российские ученые умеют работать и совершать открытия. Но не преподносить результаты своих исследований. Общаться с публикой у шарлатанов получается куда лучше. Согласитесь, это обидно. Академические ученые по крупицам собирают картину реальности, а публика больше прислушивается к мошенникам, которые получают свои результаты, глядя в потолок.

 

— Здравствуйте! Вас беспо­коят журналисты. Нам показалось очень интересным ваше исследование, и мы хотели бы о нем написать…

— Мое исследование?

— Да, ваше.

— Написать в журнале?

— Да, в журнале. Вы готовы с нами встретиться?

— Встретиться готов. Только зачем о чем-то писать?! Не понимаю… Давайте просто чай попьем, поговорим. А писать не надо.

Примерно такие телефонные диалоги чуть ли не ежедневно происходят в редакциях журналов и газет. Российская наука обладает удивительным свойством — совершив какое-либо открытие, она старается тщательно скрыть его от глаз общественности. Исключение составляют лишь немногие совсем уж раскрученные ученые и институты. А также всевозможные шарлатаны и сумасшедшие нис­провергатели вечных истин.

Если в редакции раздался звонок и разговор начинается со слов: «Я хочу, чтобы вы написали о моей разработке», значит, на том конце провода — маньяк, только что опровергнувший теорию относительности или придумавший способ лечения импотенции с помощью геометрии Лобачевского.

Каждый день по долгу службы нам приходится просматривать десятки, если не сотни сайтов университетов и институтов. Разница в западном и российском подходах очевидна сразу. Американский университет (пусть даже самый задрипанный) вывешивает на главную страницу новости о своих последних научных достижениях. Причем этот пресс-релиз понятен и интересен даже ученику средней школы. Любое же российское научное учреждение костьми ляжет, но не поделится с публикой своими открытиями. Для него главные события — это конференции, назначения и цитаты из очередной речи президента. На содержательные новости нет и намека.

Это вовсе не значит, что в отечественной науке не происходит ничего, достойного внимания публики. Возьмите новости, ежедневно облетающие все информационные агентства мира и начинающиеся словами «Американские ученые установили…». События точно
такого же масштаба происходят практически в любой российской лаборатории. Только западные исследователи кричат о своих открытиях чуть ли не на каждой городской площади, а наши — разве что выступят с докладом на какой-нибудь конференции с зубодробительным названием.

Неважно, что именно заставляет западную науку быть такой открытой: необходимость искать спонсоров, осознание ответственности перед обществом или элементарное тщеславие. Все равно в глазах пуб­лики сложные исследования оказываются чем-то очень увлекательным. А российская наука подает себя так, что может вызвать энтузиазм только у настоящих фанатиков.

Подобное отношение к научной деятельности формируется чуть ли не со школьной скамьи. Недавно я участвовал в отборе работ на «Флеровские чтения» (что-то вроде конференции для старшеклассников) и прочитал тезисы некоего исследования, посвященного истории одной сельской школы. Текст навевал смесь тоски и ужаса. «Образование — это хорошо», «Школа — второй дом», «Родину надо любить», — тезисы состояли в основном из подобных пошлостей. Автору написали, что его работа отклонена.

Но юноша оказался упорным и все равно приехал в Дубну, где проходила конференция. И тут выяснилось, что за полутора страницами убогих тезисов скрывалось роскошное исследование по той дисциплине, которую на Западе принято называть микросоциологией. Например, автор работы проанализировал биографии 800 выпускников своей школы, разыс­кал все классные журналы начиная с 1935 года и т. д.

Сидевшие в зале специалисты-историки цокали языками:

— Такой материал не в каждой профессиональной работе встретишь. Даже для своих дипломов студенты и то меньше стараются…

В том же духе были выполнены и остальные работы школьников. Почти у всех молодых исследователей собственные научные достижения были тщательно спрятаны под слоем пафосной шелухи.

Это напоминает национальную традицию — неумение подать себя, нежелание делать свои результаты доступными, отсутствие навыков изложения научного материала в краткой и увлекательной форме. Скромность, конечно, положительное качество. Только не надо потом стенать, что быть ученым — непрестижно.

Наука должна овладеть навыком «вкусно» подавать себя. От этого польза будет и ей, и обычным гражданам. И, может быть, когда-нибудь ученые смогут разговаривать с публикой без переводчиков, в роли которых сейчас выступают журналисты. Правда, тогда наш редакционный отдел науки станет во многом бессмысленным. Что ж, ради этого я готов сменить специальность.