Ю. И. Соловьев

ЗАБЫТАЯ ДИСКУССИЯ О ГЕНЕТИКЕ

© Ю.И.Соловьев

Вниманию читателей предлагаются выступления академиков Николая Петровича Горбунова и Николая Ивановича Вавилова на Общем собрании Академии наук СССР. Оно проходило в Москве 20–21 мая 1937 г. В это время набирал силу "большой террор". В значительной мере затронул он и ученых. Многие из них оказались в тюремных застенках и лагерях. На февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. Сталин призвал усилить борьбу против "вредителей и врагов народа". Во время работы пленума был арестован известный оппонент Сталина в руководстве партией член Президиума АН СССР академик Н.И.Бухарин.

Руководство Академии наук, как и других тогдашних учреждений, не могло не откликнуться на происходящее. 29–30 марта 1937 г. был проведен актив Академии наук СССР, посвященный обсуждению решений февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б). На активе выступил непременный секретарь Академии наук Н.П.Горбунов¹. В соответствии с духом пленума ЦК он обрушился на самостоятельно мыслящих ученых, сетовал, что академия оказалась в стороне от дискуссии по вопросам генетики, которые он назвал "серьезными политическими вопросами, имеющими международное и классово-воспитательное значение, потому что от правильного разрешения их зависит и правильная организация колхозников". Горбунов поставил также вопрос о "политической подготовке" академиков и заявил: "Политическое воспитание наших академиков мы должны поднять на высокий уровень. Вот, например, акад. Вильямс, он основательно изучает марксизм, диалектику. Владимир Леонтьевич Комаров также повышает свое политическое образование. А многие академики говорят, что они уже изучили марксизм. Например, Николай Иванович Вавилов серьезно думает, что он овладел позициями марксизма. Вернадский Владимир Иванович придерживается того же мнения о себе. А знаете, как он понимает марксизм? Он утверждает, что наша философия отстает от развития науки, а в буржуазных странах этого явления не наблюдается. Там и религия не отстает от науки. Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин, по мнению Вернадского, являются не материалистами, а идеалистами, потому что они гегельянцы. Вот что говорит В.И.Вернадский!" [1].

На активе было принято решение провести 20–21 мая 1937 г. Общее собрание Академии наук. С докладом выступил Горбунов. В публикации приводится лишь та часть доклада, в которой речь шла о генетике и связанных с нею проблемах. Здесь содержались резкие высказывания непременного секретаря о возглавляемом Н.И.Вавиловым Институте генетики АН СССР. В данном случае Горбунов лишь выполнял социальный заказ руководства ВКП(б), озвучивал голословные утверждения и необоснованные упреки в адрес института, его сотрудников и ряда видных ученых, исходившие от Лысенко. Обвинения были нешуточные. Особенно сильно досталось основоположнику экспериментальной отечественной биологии члену-корреспонденту АН СССР Николаю Константиновичу Кольцову и сторонникам возглавляемой им научной дисциплины евгеники. Выступление выявило злобное отношение власть имущих в 1937 г. к неидеологизированной науке и ее видным представителям.

Все это получило отповедь в выступлении Вавилова. Некоторые биографы академика писали о его склонности приспосабливаться к политике партийных вождей [2]. Публикуемое выступление опровергает эту концепцию. Да, академик не полемизировал с ними и сообразовывал работу своих институтов и ВАСХНИЛ с государственными планами и решениями ЦК ВКП(б). Но когда речь заходила о кардинальных научных проблемах, Николай Иванович становился жестким и непримиримым, вел себя бескомпромиссно, как настоящий ученый. Известны выступления Вавилова 1939 г., где он энергично защищал генетику от нападок Лысенко, противостоял ему как теоретик и заявил на одном из собраний во Всесоюзном институте растениеводства 15 марта 1939 г.: "Пойдем на костер, будем гореть, но от своих убеждений не откажемся" [2, с.200]. Эти слова созвучны и публикуемому выступлению академика Вавилова, в котором он опроверг все утверждения и нападки Горбунова.

Дискуссия на Общем собрании АН СССР проходила в мае 1937 г. в разгар массовых репрессий, когда никто ни в ВКП(б), ни за ее пределами не был застрахован от ареста и расстрела. Нужно было обладать большим мужеством, чтобы так решительно отвергнуть все обвинения непременного секретаря АН, в которых, и это было ясно всем, тот излагал мнение партийных вождей.

Конечно, очень легко осудить академика Горбунова за его выступление против генетиков. Но нужно учитывать обстановку тех лет. В 1932 г. академик Н.И.Вавилов в одном из писем отмечал, что ученые привыкли считать Горбунова своим, и отношения между ними были тогда дружескими. В 1937 г. занимавший видный пост в академии коммунист Горбунов был вынужден проводить в жизнь линию партийного руководства. Его побуждали так поступить не только партийная дисциплина, но и страх за свою жизнь и жизнь близких. Горбунову, однако, так и не удалось избежать гнева генсека, который не мог забыть его многолетней работы в Совнаркоме, близких доверительных отношений с Лениным. В конце мая 1937 г. непременный секретарь был снят со своего поста, в феврале 1938 г. арестован, весной этого же года лишен звания академика, а в сентябре расстрелян [3].

Бескомпромиссное выступление академика Вавилова на Общем собрании АН СССР, его отповедь официальной точке зрения не могли остаться незамеченными. Не случайно именно с 1937 г. был взят курс на репрессии. Это видно из письма Л.П.Берии В.М.Молотову 16 июля 1939 г., где испрашивается согласие на арест Н.И.Вавилова. Берия видит прегрешения академика в том, что после назначения Т.Д.Лысенко президентом Академии сельскохозяйственных наук (1937 г. – Ю.С.) Н.И.Вавилов и возглавляемая им буржуазная школа так называемой формальной генетики организовали "систематическую кампанию с целью дискредитировать Лысенко как ученого" [4].

Противостояние Горбунов – Вавилов 1937 г. показывает, однако, что "кампанию с целью дискредитации" вели отнюдь не Вавилов и его ученики. Они сами были объектами охаивания. Злобу Лысенко и стоявших за ним партийных вождей вызывало то, что академик не собирался становиться на колени, а отстаивал истину, решительно опровергал наветы и клевету. Арест академика Н.И.Вавилова последовал 5 августа 1940 г. Затем было следствие, смертный приговор. В октябре его перевели в Саратовскую тюрьму №1, где он и умер 26 января 1943 г. [5].

Отрывок из доклада Горбунова и ответ Вавилова публикуются впервые.

Академик Н.П.Горбунов
(1892-1938)

ИЗ ДОКЛАДА НЕПРЕМЕННОГО СЕКРЕТАРЯ АН СССР АКАДЕМИКА
Н.П.ГОРБУНОВА НА ОБЩЕМ СОБРАНИИ АН СССР 20 МАЯ 1937 г.

(...) Институт генетики провел ряд экспериментальных работ по изучению природы и свойств вещества, лежащего в основе наследственности. Им получены новые данные о размере и числе генов и о связи их с видимыми структурами хромосом, даны доказательства увеличения числа генов в процессе эволюции путем их перераспределения (институт остается верен своим механистическим позициям), доказательства сложности генетической природы признаков организма и тому подобное. Институтом закончена обработка материалов по скрещиванию твердой пшеницы с мягкой, получен ряд константных гибридов пшеницы с ценными хозяйственными качествами. Одна из этих форм нормально созрела в Хибинах без яровизации, однако сорт еще окончательно не проверен. Подготовлена к печати экспериментальная работа "Сравнительная феногенетика важнейших культурных растений в целях разработки теории подбора пар для скрещивания" (акад. Вавилов). Проведены также некоторые работы по генетике домашних животных, не давшие еще, однако, практических результатов (...) Основной недостаток работы Института генетики – это отрыв его от практики и от разрешения ряда теоретических вопросов большого принципиального значения, возникших за последние годы в генетике.

В плане института превалируют незначительные темы, нет ведущих проблем, тематика часто отвлеченна. Например, проблемы гена и мутации изучаются преимущественно на дрозофиле. Генетика географической изменчивости животных изучается на божьей коровке. Имеют место темы, не представляющие никакого практического или научного интереса (работа по изучению окраски и пегости лошадей).

Институт не помог разрешению проблемы о поднятии урожая до 7–8 миллиардов пудов. На теоретическом фронте Институт генетики занял явно неверную позицию (...) Дискуссия по вопросам генетики² показала, что некоторые теоретические положения представителей так называемой классической (формальной, метафизической, факторальной) школы генетиков являются по своему социальному (политическому) содержанию научной базой фашистской политики о неравноценности отдельных рас, национальностей, народностей и противоречат национальной политике коммунистической партии и советской власти, зафиксированной в Сталинской конституции.

Эта дискуссия показала также, что некоторые ученые классической школы генетиков, вместо того чтобы поддержать новые открытия в области законов развития растений и тем самым обогатить советскую науку, часто становятся к этим открытиям в оппозицию, пытаясь зажать дальнейшее изучение этих открытий или объявляя их научно необоснованными и противоречащими установившимся старым научным концепциям.

Так, например, Мичурин и Лысенко, высоко поднявшие научное знамя Дарвина и Тимирязева и обогатившие советскую науку важнейшими открытиями (отдаленные скрещивания, управление индивидуальным развитием растений, открытие стадийного развития растений, изменение генотипа растений в зависимости от среды и условий его развития), не только не получили полного признания среди ученых старой генетической школы, но и встретили явно отрицательное отношение к себе, выразившееся в замалчивании этих научных открытий или в простом отрицании их научной ценности. Этот момент приходится особо отметить, потому что Институт генетики Академии наук в этой дискуссии занял руководящую роль в борьбе против прогрессивных научных положений акад. Лысенко. Институт генетики в этом случае оказался центром, где формировались и вырабатывались специальные доклады, направленные против Лысенко.

В дискуссии против Лысенко от Института генетики выступали акад. Вавилов, акад. Сапегин³, проф. Костов⁴, проф. Мёллер⁵, которые фактически объединили вокруг себя и возглавили всю группу ученых, настроенных против теоретических положений Дарвина, Тимирязева и, конечно, Лысенко. Институт генетики Академии наук фактически объединил вокруг себя и таких ученых, которые в своих евгенических работах проповедывали и проповедуют явно фашистские теории (проф. Кольцов⁶) (...) Генетический институт Академии наук не только не раскритиковал фашистские бредни проф. Кольцова, но даже не отмежевался от его "теорий", льющих воду на мельницу расистских теорий фашизма.

Архив РАН. Ф. 2. Оп. 4. Д. 1. Л. 35–36, 41–42, 101–103.

Академик Н.И.Вавилов
(1887-1943)

ВЫСТУПЛЕНИЕ АКАДЕМИКА Н.И.ВАВИЛОВА
НА ОБЩЕМ СОБРАНИИ АН СССР 21 МАЯ 1937 г.

Непременный секретарь Академии наук дал очень резкое определенное суждение по нашим принципиальным установкам, он назвал наши позиции на сессии, которая была в декабре месяце, неверными. Я думаю, что это чрезвычайно смелое военное решение вопроса, которое мне представляется неправильным. От непременного секретаря мы вправе ждать более вдумчивого, более осторожного суждения по разделам, которые охватывать чрезвычайно трудно. Входить в полемику по этим вопросам мне было бы очень трудно и невозможно по времени. Я только скажу вам определенно, что позиция официальных представителей Института генетики и тем самым Академии наук на прошлой сессии была позицией мировой экспериментальной науки, позицией, на которой стоит самая передовая мысль современная, движущаяся, прогрессивная, вся целиком основанная на эксперименте. Мы недавно на Общем собрании почтили избранием в почетные члены Нобелевского лауреата Томаса Моргана⁷, который нами выдвинут за разработку тех идей, тех мыслей, которые отстаивались и группой Академии. На общих собраниях неоднократно мы имели возможность слушать доклады Института генетики и его руководителя, руководителей лабораторий и могли убедиться в том, что они стоят на материалистической основе. Работа крупнейшего современного генетика, каким является Мёллер, по существу, конечно, является материалистической. Достаточно сказать, что экспериментальные доказательства возможности косвенно изменять природу генов, управлять ими впервые доказал в мировой науке нынешний сотрудник Института генетики Академии наук проф. Мёллер, и поэтому голословно здесь говорить о метафизике не приходится, и поэтому я считаю и глубоко убежден в том, что это положение доклада непременного секретаря глубоко неверно и неправильно.

Позвольте также считать упреки в области евгеники, которые к нам предъявляют, неправильными, не по адресу. Я сам евгеникой никогда не занимался и не собираюсь заниматься, ибо и без того велик раздел, который приходится охватывать в работе. Даже по установившейся в последние 10 лет традиции Международный генетический конгресс отделил себя резко от конгресса по евгенике. Этот особый раздел требует особых людей, может быть, наиболее близких к антропологии, этнографии даже, может быть. Во всяком случае, так связывать нас с проблемами рас, я думаю, что не стоит. Не нужно. И без того программа Института генетики, охватывающая разделы теоретической генетики, труднейшие разделы, вопросы эволюции, вопрос об экспериментальной постановке генетики и теоретические основы селекции растений и животных, она перегружена. Поэтому я думаю, что я скажу правильно, если я позволю себе заявить, что эти разделы нецелесообразно связывать с Институтом генетики. Упреки, которые здесь бросались очень легко в докладе непременного секретаря, который должен быть чрезвычайно ответственным докладом, ибо это официальное выступление, упреки в том, что наш коллектив недостаточно оценивал работу покойного Ивана Владимировича Мичурина, также недостаточно обоснованы. Я должен заявить, что был одним из первых, кто принял меры к тому, чтобы оформить в смысле освещения, литературного освещения работы Ивана Владимировича Мичурина. Мне пришлось первому оформить, издать и редактировать и просить самого Ивана Владимировича быть автором и оформить большой сборник, который вышел в 1924 г.⁸

Наш коллектив Института генетики и другого большого института, которыми мне приходится руководить. Институт растениеводства, вероятно, больше, чем какое-либо учреждение Европы, работает в области подлинной гибридизации, по существу, продолжая дело Ивана Владимировича Мичурина.

Позвольте сделать некоторые фактические справки. Я должен сказать, что источники, которыми пользовался непременный секретарь, очевидно, информировали его чрезвычайно неточно. Я должен определенно констатировать большую работу, которая проводится нашей теоретической группой, которую возглавляет наиболее авторитетный современный генетик, каким является Мёллер, который разрабатывает материалистические основы для понимания наследственности и который неоднократно на общих собраниях докладывал свои блестящие работы, которые вызывали общее восхищение. Таково было и суждение, которое мы слышали на Общем собрании Академии наук, которое именно поднимало учение о наследственности на материалистическую высоту. Я должен сказать со всей определенностью, что очень большая работа ведется маленькой группой исследователей Института генетики, работающих по генетике животных, группой профессора Луса⁹. Эта группа самоотверженно в течение уже многих лет ведет огромную работу по исследованию породного состава стад всей нашей страны и в особенности периферии, она дала труды исключительной ценности, которые являются основой наших знаний о наших породных богатствах. Эта группа в 3–4 человека проделала огромную работу, работу народнохозяйственного значения, и поэтому говорить только о том, что она работала над явлением пегости лошадей, – неправильная установка.

Я должен отметить и другой крупный раздел, который обойден в этом докладе при выпячивании других сторон, – это раздел по отдаленной гибридизации, возглавляемой профессором Костовым. Сельскохозяйственная академия премировала работы доктора Костова как выдающиеся работы. В последнее время эти работы по перекидке мостов между отдаленными видами или даже родами хлебных злаков, это экспериментальное блестящее решение труднейшей загадки вовлечения в практику, в селекцию замечательного вида новой пшеницы, которую мы нашли, – тимофеевской пшеницы, обладающей исключительным иммунитетом ко всем почти практически болезням пшеницы, его работы по синтезу табаков – все эти работы являются исключительно важными и принципиально и практически.

Я понимаю трудности доклада непременного секретаря и в особенности своеобразия установок, которые были в его докладе, когда он захотел объять необъятное. Задача почтенная, но я думаю, что к ней надо соответствующим образом подготовиться.

Архив РАН. Ф. 2. Оп. 4. Д. 2. Л. 91–96.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Николай Петрович Горбунов (1892–1938) – по профессии химик, в 1917 г. работал секретарем Совета народных комиссаров (СНК), а с 1920 г. – управляющим делами СНК РСФСР (в 1922–1929 гг. – СНК СССР), с 1935 г. – академик, с 20 ноября 1935 г. по 29 июня 1937 г. – непременный секретарь АН СССР.

² Речь идет о дискуссии, которая состоялась на IV сессии ВАСХНИЛ в декабре 1936 г. По основной теме "Итоги экспериментальных работ по выведению новых сортов культурных растений и новых пород сельскохозяйственных животных" выступили Н.И.Вавилов, Т.Д.Лысенко, А.С.Серебровский и Р.Мёллер.

³ Андрей Афанасьевич Сапегин (1883–1946) – ботаник, цитолог, генетик и селекционер, академик АН УССР (с 1929), в 1933–1939 гг. – зам. директора Института генетики АН СССР.

⁴ Дончо Стоянов Костов (1897–1949) – болгарский генетик, член Болгарской АН с 1946 г. В 1932 г. принял приглашение Н.И. Вавилова работать в Институте генетики АН СССР. В 1939 г. покинул СССР.

⁵ Герман Джозеф Мёллер (1890–1967) – американский биолог и генетик. В 1933 г. принял приглашение Н.И. Вавилова работать в Институте генетики АН СССР в качестве ведущего генетика для проведения исследований мутации генов. В 1937 г. покинул СССР. В 1946 г. присуждена Нобелевская премия "за открытие появления мутации под влиянием рентгеновского облучения".

⁶ Николай Константинович Кольцов (1872–1940) – русский биолог, основоположник отечественной экспериментальной биологии, основатель московской научной школы по зоологии, цитологии и генетике, член-корреспондент Петербургской АН (с 1916 г.), академик ВАСХНИЛ (с 1935 г.). Организатор и первый директор (1917–1939) Института экспериментальной биологии. Никаких "теорий, льющих воду на мельницу расистских теорий фашизма", Н.К.Кольцов не развивал, обвинения были совершенно беспочвенными, но критика такого рода не могла не оставить рубцы на его сердце. 2 декабря 1940 г. выдающийся ученый умер.

Томас Хант Морган (1866–1945) – американский биолог, один из основоположников генетики, лауреат Нобелевской премии (1933). 29 марта 1932 г. избран иностранным почетным членом АН СССР.

⁸ И.В.Мичурин, в свою очередь, говорил о Н.И.Вавилове как о большом ученом, человеке прекрасной души. "Ведь это он мою работу так выдвигает, так помогает в расширении наших работ. Он так поддерживает нас, так любит все новое" (Н.И.Вавилов. Избранные труды. Т.1. М.; Л.: Изд. АН СССР, 1959. С.23).

⁹Яниc Янович Лусис (Лус) – латышский ученый, специалист в области генетики и экспериментальной зоологии. Принял приглашение Н.И.Вавилова работать в Институте генетики АН СССР.

СОЛОВЬЕВ Ю.И. – доктор химических наук

ЛИТЕРАТУРА

1. Архив РАН. Ф.2. Оп.4. Д.1. Л.159–160.

2. Поповский М. Дело академика Вавилова. М.: Книга, 1991.

3. Пархоменко А.А. Академик Н.П.Горбунов: взлет и трагедия. Штрихи к биографии непременного секретаря Академии наук СССР // Репрессированная наука. Л.: Наука, 1991.

4. Амусин А. "Я служил Родине, а не правительству" // Волга. 1991. №2. С.140.

5. Вавилов Н.И., Рокитянский Я.Г. Голгофа: Архивные материалы о последних годах жизни академика Вавилова (1940–1943) // Вестник РАН. 1993. №9.

Источник: Ю.И.Соловьев. Забытая дискуссия о генетике
// Вестник РАН, 1994, т.64, №1, с.46-50.