Б. М. Галеев

ЛЕГЕНДАРНЫЙ ТЕРМЕН

© Б.М.Галеев

 

В авторском индексе собрания сочинений В. И. Ленина около 8000 имен. Среди них две знаменитости: Арманд Хаммер (США) и Лев Термен (СССР). С такой информации начинаются недавние сенсационные статьи о Термене в газете «Московские новости».1 Добавим к этому, что и Хаммер, и Термен упоминались в свое время вместе в изданиях «Who is who?» как американские миллионеры... Но о сенсации и о том, как советский гражданин мог стать миллионером в США, — позже. Начнем с главного — Лев Сергеевич Термен, живущий вместе с нами в эпоху компьютерных синтезаторов, проекционных телевизоров и лазерных шоу, входит в плеяду пионеров-изобретателей электромузыкальных инструментов, телевидения, светомузыкальной техники. И это не считая таких «мелочей» как трансляция осязания, управление самолетами на расстоянии, а также попытки исследования гравитационных волн, структуры времени, долго­летия и т. д. — всем этим занимался в течение своей почти вековой жизни Лев Термен. Я благодарен судьбе, что уже почти 25 лет мы с ним являемся друзьями — после первой же нашей встречи, когда я поразился ему как выходцу с того света. Ведь до этого я видел его имя лишь в зарубежных справочниках, где рядом с его фамилией неизменно помещались в скобках даты 1896–1938. Я рад тому, что могу поделиться с читателями сведениями о своем знаменитом коллеге, подлинном человеке-легенде.

В 1927 г. во Франкфурте-на-Майне проводилась международная музыкальная выставка. Казалось бы, чем могла удивить пресыщенную европейскую публику молодая Россия, приславшая сюда свою делегацию? Вот что тогда писала газета «Правда»: «Концерты начали пользоваться успехом лишь на до­кладах советского изобретателя профессора Л. Термена». «Музыка сфер», «ангельский голос», «музыка эфира» — такими восторженными возгласами полна пресса Германии, а затем и других стран. Гастроли изобретателя так называемой радиомузыки Льва Термена затянулись. А удивиться и на самом деле было чему. На пустой сцене — небольшой ящик с торчащей из него короткой блестя­щей антенной. К ней подходит музыкант и начинает дирижировать. Дирижировать самой музыкой, которая рождается от его руки, из ничего, из воздуха! Необычно и само звучание — нечто среднее между человеческим голосом и виолончелью. «Терменвокс» — голос Термена. Такое название получил этот удивитель­ный инструмент. Инструмент без клавишей, без струн. Связь между инструментом и руками музыканта очевидна. Но связь эта нематериальна, эфемерна, ни расстоянии. На самом деле — чудо! Рукоплещут залы Дрездена, Нюрнберга, Мюнхена, берлинской филармонии, лондонского «Альберт-Холл», парижской «Гранд-Опера».

Из записей очевидца этого триумфа, советского писателя Е. Зозули: «Я узнал из трехколонных заголовков в газетах, что в Гранд-Опера будет демонстрироваться гениальное изобретение инженера Термена. Эпитет "гениальное" чередовался со словами "чудо природы". То, что я слышал в Гранд-Опера, незабы­ваемо. Бывали моменты, когда весь огромный зал, со всеми ярусами стихийно испускал возгласы изумления и восторга». И так в каждом концерте, в каждом городе. Одна из берлинских газет писала: «За три месяца гастролей Лев Термен превзошел самого Льва Троцкого: он совершил "мировую революцию" в музыке». Среди многих чудес нынешнего электронного века это было одним из на­глядных и красивейших чудес. И до сих пор, даже если Л. Термен выступает на одной сцене с мощнейшими современными синтезаторами, публика все равно замирает, когда видит, как рождается «голос Термена». А начиналось это так.

1910 г. Гимназист Лев Термен, еще до этого удививший своих одноклассников самодельной обсерваторией (впоследствии он даже открыл астероид), рассказывает им о свойствах токов высокой частоты. Он иллюстрирует рассказ опытами с собственными приборами. Уже тогда он заметил, что приборы эти порой звучат и, меняя их параметры, можно менять частоту звука. То, что он слышит, возбуждает его — ведь он воспитывался в музыкальной семье.

1914 г. Термен становится студентом Петроградского университета — сразу двух факультетов (физического и астрономического). Не забыта и музыка — параллельно он учится в консерватории по классу виолончели. Но начавшаяся война затянулась, и Термен вынужден пройти ускоренный курс военно-инженерного училища. Затем следует офицерская электротехническая школа. По консерваторской линии, кроме того, получен диплом «свободного художника». А служить приходится в электротехническом батальоне. Искусство и техника, война и мир — они будут смешиваться в судьбе Термена постоянно. 1917 г. — грянула революция. Тем более не до музыки. Работа на самой мощной тогда в стране ра­диостанции «Детское село», в военной радиотехнической лаборатории в Москве. Многое ему пришлось испытать — и взрыв радиостанции, и бегство от белогвар­дейских войск...

И снова Петроград, 1920-е годы. В бывшей столице России организуется новый физико-технический институт, который возглавляет профессор А. Ф. Иоффе. Он собирает лучшие научно-инженерные силы страны — его институт это своего рода питомник будущих академиков.2 Термен получает от него задание — заняться радиоизмерением плотности и диэлектрической постоянной газов при разном давлении и температуре. Помогли работа на радиостанции и «музыкальная» смекалка. Газ помещался в полость между пластинами конденсатора. При изменении температуры газ расширялся, менялась емкость конденсатора. Повысив чувствительность прибора за счет применения «катодного реле» (преобразователя частоты), изобретатель подключил на выход прибора не обычный стрелочный индикатор, а... наушник. И прибор зазвучал, меняя частоту в зависимости от состояния газа. Термен заметил, что емкость менялась и от приближения руки. А рука принадлежала, как мы знаем, выпускнику консерватории. Немного упражнений, и прибор запел «Элегию» Массне, «Лебедя» Сен-Санса. По институту пошли изумленные разговоры:

«Термен играет Глюка на вольтметре!». В 1921 г. Термен регистрирует патент № 780 «Музыкальный прибор с катодными лампами» — на первый в мире кон­цертный электромузыкальный инструмент.

Идея использовать электричество в целях музыкального искусства была не новой. В одном экзотическом изобретении начала века (тогда еще не было электроники) использовалась «поющая дуга». Здесь заставляли звучать разря­ды на острие электрода, подсоединенного ко вторичной обмотке трансформатора Тесла. Большую известность получил инструмент американца Т. Кахилла. Это был набор электромашинных генераторов, каждый из которых возбуждал свою частоту. Их общий вес достигал 200 тонн, и они занимали целое здание. А звуки они создавали... в наушниках, правда, наушников этих было много, так как данный инструмент-монстр был подключен к телефонной сети Нью-Йорка. Термен же лишь поначалу был вынужден работать с наушниками, вскоре по­явились громкоговорители. К тому же он уже имел возможность использовать радиолампы. Но дело не в этом, оригинальным и неожиданным был сам прин­цип действия прибора.

Вспомним о гетеродинном способе радиоприема. Он, как известно, основан на получении биений звуковой частоты, которые образуются при взаимодействии (интерференции) высокочастотных колебаний. Нечто схожее мы наблюдаем и в терменвоксе. Прибор содержит два генератора электрических колебаний. У одного из них, назовем его условно «закрытым», частота жестко фиксированная. У другого генератора — с переменной частотой, назовем его «открытым», одна из пластин конденсатора вынесена наружу и подключена к антенне. Изменять емкость здесь можно как раз за счет упомянутого бесконтактного приближения руки (рука и антенна представляют собой воздушный конденсатор). Сигналы с обоих генераторов, открытого и закрытого, сводятся в детектор, который выделяет слышимую, звуковую частоту биений. Дальнейшая цепочка проста — усилитель и громкоговоритель. Схема настроена так, что движению руки у антенны соответствует изменение звука в пределах 3-4 октав (чем ближе к ней, тем выше звук). Другой рукой исполнитель аналогичным образом, с помощью второй антенны, управляет громкостью звука.

Осенью 1921 г. Термен демонстрирует свой чудо-прибор на VIII Всероссий­ском электротехническом съезде, где был принят знаменитый план ГОЭЛРО, поразивший в свое время писателя-фантаста Г. Уэллса (вспомните его книгу «Россия во мгле»). Исполнение музыки Массне, Сен-Санса, Минкуса на терменвоксе заинтересовало не только инженеров. После восторженного отзыва в газете «Правда» пришлось проводить специальные концерты радиомузыки для широкой аудитории. А в марте 1922 г. Термена пригласили в Кремль показать свои достижения В. И. Ленину.3 Впрочем, основной целью предлагалась демонстрация прибора в режиме бесконтактного «радиосторожа». Но больше всего Ленину понравилось, как этот универсальный «радиосторож» пел «Ноктюрн» Шопена, «Жаворонка» Глинки. Он даже сам попробовал играть на терменвоксе. Его выводы вдохновили изобретателя: «Вот, я говорил, что электричество может творить чудеса. Я рад, что именно у нас появился такой инструмент». Через несколько дней Ленин пишет своему тогдашнему соратнику Л. Троцкому:

«Обсудить, нельзя ли уменьшить караулы кремлевских курсантов посредством введения в Кремле электрической сигнализации? (один инженер, Термен, показывал нам в Кремле свои опыты...)».4 «Радиосторож» на самом деле был применен впоследствии — в Государственном хранилище драгоценностей, Эрмитаже, Госбанке. Впрочем, об этом знали только специалисты. Зато для терменвокса после ленинского благословения наступило время триумфального шествия по стране. На концертах радиомузыки присутствуют композиторы Глазунов, Шостакович, Гнесин. Изобретатель расширяет сферу экспериментов — совмещает терменвокс с динамическим цветом, пытается добиться синтеза радиомузыки с изменяющимися осязательными воздействиями (через специально оборудованные подлокотники кресел). И концерты — во многих городах страны, десятки, сотни выступлений, во благо пропаганды электрификации, которой оказалось подвластным и искусство! Трудно отказаться от удовольствия процитировать некоторые отзывы прессы, несущие в себе аромат того времени: «Изобретение Термена — музыкальный трактор, идущий на смену сохе»; «Изобретение Термена сделало то, что примерно сделал автомобиль в транспорте. Изобретение Термена имеет богатейшее будущее»; «Разрешение проблемы идеального инструмента. Звуки освобождены от "примесей" материала. Начало века радиомузыки».

Реакция прессы, как видим, такая же, как и в последующих гастрольных концертах в Европе, с которых мы начали повествование. То же самое ожидало Термена затем в Америке. Но прежде чем переплыть в нашем очерке океан, нам придется рассказать еще об «одном» Термене, неизвестном для многих читателей.

Директор Физико-технического института А. Ф. Иоффе постоянно заваливал талантливого изобретателя «невыполнимыми» заданиями. Его девизом было:

«Постарайтесь сделать то, чего до вас никто не делал». И параллельно с «радиосторожем», терменвоксом, концертами Термен взялся за труднейшую по тем вре­менам задачу — передачи изображения на расстояние. И блестяще справился с ней, разработав и изготовив в период 1921—1926 гг. несколько вариантов действующих приборов беспроволочного «дальновидения». А параллельно — учеба в Политехническом институте! Ведь из-за войны Термен так и не получил диплома физика. «Устройство электрического дальновидения» как раз и стало его дипломной работой. Я видел ее живьем, дай бог каждому студенту иметь такой итог! Первый в стране действующий телевизор, да еще какой — с экраном 150 x 150 см! Надо учесть, что в других странах аналогичные опыты велись с небольшими экранчиками, размером с открытку, а то и со спичечный коробок. Более того, если его коллеги тогда в основном работали с «диском Ниппкова», используя систему с «бегающим лучом», то Термен одним из первых применил оригинальную зеркальную развертку (вращающийся диск с наклеенными на нем по-разному зеркалами, свет от которых падал на фотоэлемент). Это позволяло ему вести передачу уже не из темного помещения, где устанавливался обычно контрольный объект, а прямо с улицы, в условиях естественного освещения. Причем объект мог быть подвижным, а для многих поначалу это было камнем преткновения. Конечно, разрешающая способность телевизора была мала — 16 строк, но в последнем варианте Термен добился увеличения этой цифры до 100, что было совсем неплохо для 1926 г.

Шеф А. Иоффе был доволен: «Открытие Л. С. Термена — огромного и все-европейского масштаба!» — писал он в газете «Правда». Прибор был показан Сталину, Орджоникидзе, будущим маршалам Красной Армии Ворошилову, Буденному, Тухачевскому. Изобретение Термена поразило членов правительства и военных. Еще один триумф? Конечно, да. Но как раз здесь объяснение тому, что имя Термена выпало из общепризнанного перечня пионеров телевидения: его изобретение было тогда засекречено, так как прибор решили использовать в пограничной службе дозора. Казалось бы, столько лет прошло, можно было бы уже давно вспомнить и рассекретить. Но, как увидим далее, в последующие годы жизнь Термена пошла крутыми зигзагами, со взлетами и падениями. Следы его дипломной работы затерялись, и лишь совсем недавно ее нашли и приоритет Термена был, наконец, обнародован публично и с подтверждающими доказательствами.5 Уже этого вклада в науку было бы достаточно для Термена, чтобы оправдать свое имя в истории. Но это был лишь эпизод в его жизни. А она, его жизнь, продолжалась, с 1928 г. — в Америке, куда он был командирован на длительный срок.

Концерты в «Метрополитен-Опера», в «Карнеги-Холл». Ансамбль из 12 терменвоксов исполняет увертюру к опере «Лоэнгрин» Вагнера! Не станем повторять восторгов прессы — тем более их много. Деловая Америка захватила Термена своей предприимчивостью. Несколько фирм — «Дженерал электрик», «Вестингауз», «Радиокорпорейшн» — взялись за тиражирование терменвокса и выпустили несколько тысяч штук. В профсоюзе музыкантов было зарегистрировано 700 представителей новой профессии — «терменвоксист». Термен организует музыкально-танцевальную студию, а затем по согласованию с Советским правительством корпорацию «Телеточкорпорейшн». Кроме разработки аппаратуры для транслирования осязательных ощущений, Термен продолжает совершенствовать электромузыкальную технику, создает новый инструмент «терпситон». В нем роль чуткой антенны выполняет большая металлическая платформа, расположенная на полу, и человек вызывает музыку уже не рукой, а всем своим телом. Музыка, рожденная танцем, — новый всплеск чуда! Звучат вариации С. Франка и фуги Баха...

С кем только не пришлось встречаться Термену во время своего европейского турне и тем более в Америке. Концерты и студию посещают знаменитые музыканты — Дж. Гершвин, М. Равель, О. Респиги, Б. Вальтер, Ж. Сигетти, Я. Хейфец, И. Менухин, писатели Г. Гауптман, Б. Шоу, режиссеры С. Эйзенштейн и Ч. Чаплин (который, кстати, заказал его приборы для кино). С Терменом тесно сотрудничает известный американский дирижер Л. Стоковский. Для него и его солистки Клары Рокмор был изготовлен специальный инструмент со сверхбасовым регистром. У Термена в нью-йоркской студии часто бывает А. Эйнштейн. Он восхищен: «Свободно вышедший из пространства звук представляет собой новое явление». И, наверно, это был великолепный дуэт: скрипка великого физика и терменвокс великого изобретателя. Вместе они играли джазовые пьесы Гершвина. Но Эйнштейна увлекла еще одна идея — он ищет аналогии между музыкой и пространственными образами, его увлекает мысль об их синтезе. Как рассказывал мне Термен, вся его студия была увешана рисунками с разными геометрическими фигурами, которые Эйнштейну помогала делать молодая художница М.-Э. Бьют (затем, уже в 50-е гг. она прославится своими светомузыкальными фильмами, подчеркивая их связь с работой у Термена). Посещают студию Термена и будущие американские знаменитости — молодой пол­ковник Д. Эйзенхауэр, а также Л. Гровс, впоследствии руководитель «Манхэттенского проекта». Встречался Лев Термен и с Дюпоном, Фордом, Рокфеллером. Как же, ведь Термен тоже стал миллионером! Но он помнил о своей Родине и был среди тех, кто с радостью встречал советских героев-летчиков, совершивших беспосадочный перелет из СССР в США. С тревогой он следил за международ­ным положением. Как он говорил в своем откровенном интервью «Московским новостям»: «Мои беседы с военными и с людьми американского военного бизне­са отнюдь не сводились к разговорам о музыке. Поверьте, я был неплохо ин­формирован о планах американского политического Олимпа и из того, что мне стало известно, понял: не США, а страны фашистской оси — наш будущий военный противник. Такого же мнения придерживался начальник разведуправления РККА Ян Берзин, которого я знал как Петериса. В июле 1938 г. Сталин расправился с ним». Жестоко обошелся Сталин впоследствии и с самим Терменом. Ему как раз незадолго до этого разрешили вернуться на Родину, которую он узнавал с трудом, — страна погрузилась в мрак средневековья. Он рассказывал мне об этих своих годах урывками и раньше, но опубликовал свои достаточно полные воспоминания лишь недавно, в упомянутых выпусках «Московских новостей», откуда и взяты краткие сведения из его лагерной жизни.

1939 г. Сибирь, Колыма, край земли. Друг Эйнштейна и Чаплина работает в каменном карьере. Он бы погиб наверняка, если бы и здесь не изобрел способ более легкой транспортировки тяжелого груза — тачку с деревянным «монорельсом». Приближалась война, там «наверху» вспомнили о ценных кадрах. Пе­ревели изобретателя в Омск, в Москву. Он работает в закрытом КБ вместе с авиаконструктором А. Туполевым и будущим проектировщиком космических кораблей С. Королевым. Придумывает радиомаяки для самолетов. Чем только ни пришлось заниматься изобретателю терменвокса в эти годы, работая без сво­боды, под охраной! Кто только ни посягал на его талант! А то, что его талант це­нили высоко, говорит следующий факт: в 1947 г. (находясь в заключении!) он был удостоен высшей по тем временам награды, Сталинской премии 1-й степени. За что же? По слухам, руководитель тогдашней карательной службы Л. Берия использовал разработанное Терменом оригинальное радиотехническое устройство «Буран» для подслушивания окружения самого Сталина. Термен, по-видимому, и выжил тогда лишь потому, что его острый ум был очень нужен силь­ным мира сего, — это ли не сюжет для нового «Фауста»? «Фауста» XX в.

1938–1958 гг. Годы, вычеркнутые для музыки, для нового искусства. Но жизнь продолжается. Термен реабилитирован. В начале 60-х гг. он «воскресает», начинает работать в Московской консерватории, затем и до сих пор — на кафедре акустики Московского университета. Вернувшись к нормальной жизни, он видит, что начатая им в 20-е гг. «электрификация музыки» имела и имеет на его родине своих яростных сторонников. Увлеченным пропагандистом терменвокса (подобно американке Кларе Рокмор) в Советском Союзе в течение де­сятков лет выступает на эстраде исполнитель К. Ковальский. Вместе с тем многие его ученики и последователи пошли своим путем. Еще до войны были изобре­тены оригинальные электромузыкальные инструменты — сонар (Н. Ананьев), виолена (В. Гуров), экводин (А. Римский-Корсаков) и т. д. Остроумным был принцип искусственного синтезирования оптической фонограммы в вариафоне Е. Шолпо. В более сложном варианте подобный прием был использован инженером Е. Мурзиным в фотосинтезаторе звука АНС (назван так в честь композитора Александра Николаевича Скрябина, реформатора музыки). Идея была заявлена Мурзиным еще в 1938 г., а завершить инструмент он смог лишь через 20 лет. В АНСе октава делится не на 12, а на 72 части, поэтому инструмент позволял синтезировать любые известные и неизвестные тембры, причем сам процесс сочинения сводился к графическому рисованию музыки с сиюминутной возможностью ее воспроизведения.6

Термен знакомится со всей этой техникой и активно начинает модернизиро­вать свою аппаратуру, продолжает эксперименты, начатые еще в США. Строит новые терпситоны, многоголосные терменвоксы, в которых исполнитель может сопровождать мелодию аккордами в чистом строе, получаемыми с помощью электронных схем умножения и деления частоты звука мелодии. Необходимые дополнительные манипуляции осуществляются исполнителем с помощью находящегося в руке мини-радибпередатчика. Разрабатываются варианты терменвокса с изменением тембра, причем исполнитель управляет этой системой посредством... взгляда (точнее, с помощью фотоэлемента, следящего за зрачком). В другом варианте то же самое можно делать с помощью биотоков. Термен и его ученики дополняют терменвокс «шумофоном», создают упрощенные детские терменвоксы и более сложные — управляемые голосом, шепотом, используют принцип емкостного управления для светомузыкальной аппаратуры. Трудно перечислить все приборы, которые разработал Термен в помощь музыкантам, педагогам: спектрограф для изучения тембров, замедлитель звучания без изменения высоты звука, формирователь ритмов и т. п. Интересные исследования проводились им в области музыкальной акустики (так, например, интересны его работы по формированию тембров не только с обертонными значениями частот, но и с помощью унтертонных гармоник, соответствующих минорным конструкциям). Обо всем этом можно узнать подробнее из его книги, статей, а также из докладов на многих конференциях, где он участвует до сих пор, и не только как почетный гость, — по музыкальной акустике, по светомузыке, по электромузыкальным инструментам, по компьютерной музыке.7 А несколько лет назад Термен получил очередной, пятый диплом, закончив Университет марксизма-ленинизма...

Если говорить о сегодняшнем дне, на своей службе в Московском университете Термен занимается акустикой моря, шумозащитой автомобилей. Но по сей день он собирает терменвоксы, дома — в основном для музеев, иногда для концертных коллективов (кстати, с одним инструментом выступает дочь, а с терпситоном — его внучка). Если снять крышку, то во внутренностях прибора как на ладони — вся история радиотехники. Каким-то, только ему ведомым способом он сочетает здесь и старинные лампы с пламенеющими катодами, и платы с транзисторами, интегральными схемами. Неоднократно в центральной прессе возникали споры — не устарел ли терменвокс, надо ли реанимировать прошлое, стоит ли налаживать его серийный выпуск.8 Одни говорят, что инструмент не удобен в пользовании из-за глиссандирующего звука, трудности фиксирования высоты при игре, другие, наоборот, видят в этом достоинство. Споры спорами, а радиолюбители страны продолжают строить свои варианты терменвоксов.9

Память о первом электронном инструменте живет не только на его родине. К сегодняшнему дню накопился значительный репертуар произведений, ис­пользующих терменвокс: «Симфоническая мистерия» А. Пащенко (1923 г.), «Фантазия для терменвокса и других инструментов» Б. Мартину (1944 г.), кантата «Equatorial» Э. Вареза (1934 г.), а также сочинения таких композиторов, как Н. Березовский, Дж. Шиллингер, А. Фулейхан, А. Грейнджер, А. Шнитке и др. В 1978 г. американская фирма «Делос» выпустила пластинку с музыкой русских композиторов, исполняемой на терменвоксе Кларой Рокмор. А японская форма «Ямаха» вела переговоры с изобретателем о том, чтобы с 1990 г. вы­пускать многотембровые терменвоксы, управляемые биотоками. Надо думать, это будет не просто реставрацией «катодного реле», возможно — возрождение принципа терменвокса в сочетании его с новейшей компьютерной техникой. По­живем — увидим. Как бы то ни было, несомненно одно — будущее за тем един­ством, которое всегда проповедовал в лучшие годы своей жизни Термен: искусство+наука+техника.

Встречаясь с Терменом, каждый раз я ловлю себя на мысли: неужели все это один человек, одна жизнь, которая вместила в себя технику и музыку, войну и мир, терпситон и «Буран», райское дворянское детство и чистилище револю­ции, аплодисменты всей планеты и круги ада бериевских лагерей. Жизнь свела в его судьбе Ленина и Сталина, Тухачевского и Рокфеллера, Гершвина и Королева, Берия и Эйнштейна... Почти все его друзья юности вышли в академики, а он сейчас работает в Московском университете на должности механика. Мог бы он быть академиком? Наверняка мог бы, но, как говорится, пути господни неисповедимы, тем более в эпоху культа личности. Впрочем, кажется, такие вещи его мало трогают — он видел все, и сладость мирового триумфа, и изнанку жизни, оставаясь Терменом. Фауст XX в.?... Но видя его постоянную жизнерадостную улыбку, слушая его остроумную речь, иногда думается: может быть, он Мефистофель, только добрый Мефистофель? А может, их симбиоз? Ведь существует же версия в старонемецких источниках, что эти имена — однокорневые.

Но уж если завели речь о старине, есть повод вспомнить о более давних временах. Оказывается, предки Термена еще много веков назад бежали из Франции во время очередной религиозной резни и рассыпались по всей Европе. Одна ветвь генеалогического древа каким-то удивительным образом проросла в России. Лев Сергеевич показывал мне альбом со своей родословной, со схемой генеалогического древа. На первой странице — герб рода Терменов с таинственным девизом: «Ни более, ни менее». Крепкие ветви оказались у этого древа. И если бы проводился конкурс на истинного представителя XX в., Лев Термен, вероятно, мог бы претендовать на это звание. Ни более, ни менее.

 

 

Примечания

1 См. статьи М. Каплунова и М. Черенкова «Война и мир Льва Термена» (Московские новости. 1988. № 10) и «Подробности долгой и яркой жизни» (Там же. № 17).

2 Кокин Л. Юность академиков. М., 1981 (о Термене — глава «Из Физтеха в Гранд-Опера», с. 89-102).

3 См.: Дрейден С. Ленин знакомится с терменвоксом // Музыкальная жизнь. 1978. № 7; Белкин Ю. В гостях у Ленина // Юность. 1980. № 4; Кокин Л. История о том, как из электроизмерительного прибора родилась электромузыка // Наука и жизнь. 1967. № 12.

4 Письмо Л. Д. Троцкому (от 4.04.1922) // Ленинский сборник. М., 1970. Т. 37. С. 358.

5 Рохлин А. Четвертый вариант // Радио. 1984. № 2.

6 Обо всех этих инструментах и экспериментах можно прочитать в книге: Анфилов Г. В. Физика и музыка. М., 1962.

7 См. работы Л. С. Термена: физика и музыкальное искусство. М. 1965; Рождение, детство и юность «терменвокса» // Радиотехника. 1972. Т. 27, № 9; Электроника и музыка // Ежегодник радиолюбителя. М., 1968; Научный прогресс и музыкальное искусство // Симпозиум «Творчество и современный научный прогресс» (тез. и анн.). Л., 1966; Новые средства музыкальной акустики // Докл. VI Всесоюз. акустич. конф. М., 1968; Эксперименты в области светомузыки в лаборатории Л. Термена // Всесоюз. школа молодых ученых и специалистов «Свет и музыка» (тез. и анн.). Казань, 1979; Продолжаю работать // Сов. музыка. 1988. № 11.

8 Разин П. Вернется ли терменвокс? // Сов. культура. 1983. 10 марта; Карташова И. Термен играет на вольтметре // Сов. культура. 1986. 26 августа; Голос Термена // Строительная газета. 1983. 26 августа; Зорин С. Свободно из пространства вышедший звук // Моделист-конструктор. 1981. № 4.

9 Симонов И., Шиванов А. Терменвокс // Радио. 1964. № 10; Королев Л. И снова терменвокс // Радио. 1972. № 9; Королев Л. Современный терменвокс // Радио. 1985. № 2; Нечаев И. Терменвокс // Радио. 1986. № 10; Терменвокс // Моделист-конструктор. 1981. № 4; Moog R. A. Thetheremin // Radio and Televison News. 1954. Jan.; Moog R. A. A transistorized theremin // Electronics World. 1961. Jan.

 

 

Источник: Б.М.Галеев. Легендарный Термен
// Репрессированная наука, Л.: Наука, 1991, с.327–334.