ГАМОВ ДЖОРЖ (ГЕОРГИЙ АНТОНОВИЧ) /20.02(04.03).1904, Одесса, Россия - 20.08.1968, Боулдер, штат Колорадо, США/, физик-теоретик.

Родители Г. были учителями: отец - Антон Михайлович Г., преподавал русский язык и литературу, мать - Александра Арсеньевна Лебединцева - историю и географию. Юра (так звали Г. в детстве) рано остался без матери, которая умерла, когда сыну было 9 лет. В 1913 г. Г. поступил в Одесское реальное училище и, спустя 7 лет, окончил его (1920). Среди товарищей по училищу выделялся хорошим знанием математики и физики, легко усваивал иностранные языки, любил литературу, особенно поэзию.

После окончания реального училища Г. поступил на физико-математический факультет Новороссийского (Одесского) университета. В этом ВУЗе будущий ученый проучился только год, после чего отправился в Петроград, где, как он слышал, "…физика начала процветать после ее зимней спячки в революционный период". Сдав экзамены по высшей математике и ряд зачетов за 1-й курс, Г. стал с 1 августа 1922 г. студентом Петроградского университета. Одновременно приходилось подрабатывать на жизнь. Старый знакомый отца профессор Лесного института В.Н.Оболенский помог устроиться на работу метеорологом-наблюдателем метеостанции. На этой службе, дававшей ему не только заработок, но и жилье, числился до начала 1924 г. В том же году Г. недолгое время работал преподавателем физики и метеорологии в Петроградской артиллерийской школе имени Красного Октября. Лектор-студент получал, кроме жалованья полковника, еще и офицерскую форму, в которой он должен был выходить на преподавательскую кафедру перед красными курсантами. Эта не вполне серьезная воинская служба, с которой Г. распрощался в том же году, имела далеко идущие последствия в его жизни. В будущем как бывший офицер Красной Армии он не будет привлечен к участию в Манхеттенском проекте создания атомной бомбы, а в период работы над водородной бомбой в Лос-Аламосской лаборатории должен будет давать объяснения специальной Комиссии по атомной энергии. Полный курс физико-математического факультета Г. завершил в декабре 1924 г., диплом об окончании Ленинградского государственного университет (ЛГУ) он получил весной 1925 г. Все экзамены сдавались им с высшей оценкой, сбой имел место лишь с Конституцией СССР, историей мировой революции и диалектическим материализмом. Успехи по основным предметам давали право на продолжение учебы в аспирантуре, и в 1925 г. Г. под руководством профессора Д.С.Рождественского начал работу, связанную с изучением спектров различных газов. Очень быстро выяснилось, что работа экспериментатора отнюдь не сильная сторона аспиранта Г., и вскоре он решил перейти к чисто теоретической деятельности. Научным руководителем его становится профессор Ю.А.Крутков. В этот период Г. сдружился и проводил много времени с учившимися в ЛГУ А.Д.Ландау и Д.Д.Иваненко. "Три мушкетера" старались быть в курсе основных новостей физики. Предметом горячих обсуждений являлись успехи квантовой механики, связанные с работами Гейзенбурга и Шрёдингера. Результатом обсуждений явились первые две теоретические статьи Г., опубликованные в 1926 г. в зарубежных журналах. В 1928 г. по рекомендации профессора О.Д.Хвольсона аспирант Г. был направлен на научную стажировку в Геттинген, являвшимся центром развития квантовой механики. Здесь Г. пишет статью, опубликование которой в 1928 г. сделало его имя известным миру физиков. В этой работе Г. применил квантовую механику для объяснения взаимодействия - a частиц с ядром атома. Результатом стало новое представление о потенциальном барьере атомных ядер (туннельный эффект).

После окончания 4-месячной стажировки в Геттингене Г. переехал в Копенгаген, где Датская Академия наук предоставила ему годичную Карсбергскую стипендию для работы у Нильса Бора в Институте теоретической физики.

Уехав в июне 1928 г. за рубеж аспирантом, Г. возвратился в Ленинград в мае 1929 г. получившим известность ученым. Об его научных успехах писала "Правда", пролетарский поэт Д.Бедный посвятил молодому ученому стихи.

По представлению Э.Резерфорда, а также А.Н.Крылова и Ю.А.Круткова, Г. была присуждена Рокфеллеровская стипендия для работы в течение года в Кавендишской лаборатории в Кэмбридже. В конце сентября 1929 г. - он уже в Англии. 25-летний Джордж вел себя теперь соответственно новому научному и общественному статусу: открыл счет в банке, брал уроки игры в гольф. Работал плодотворно: за время этой командировки им были написаны 8 статей и первая научная монография "Строение атомного ядра и радиоактивность", изданная на английском и немецком языках. По ходатайству Нильса Бора советское посольство в Дании продлевает действие заграничного паспорта Г. еще на 6 месяцев. Тем временем Комиссия по загранкомандировкам Наркомпроса РСФСР потребовала от ЛГУ объяснений по поводу затянувшегося пребывания ученого за рубежом. Следующая попытка продлить действие заграничного паспорта еще на полгода оказалась безуспешной, и весной 1931 г. Г. возвратился в Россию.

Наряду с выполнением обязанностей доцента ЛГУ, ученый работал также физиком в Радиевом институте и в Ленинградском физико-техническом институте (ЛФТИ). Вскоре Г. с сожалением отметил ухудшение общего морально-психологического климата, в котором приходилось работать ученым и преподавателям. "Наука была подчинена официальной государственной философии диалектического материализма, - вспоминал он много лет спустя, - любое отклонение от правильной (по определению) диалектико-материалистической идеологии считалось угрозой рабочему классу и сурово преследовалось".

Увы, общая установка касалась и такой, казалось бы, нейтральной области науки как теоретическая физика. Получив приглашение прочитать популярную лекцию в Доме ученых, Г. начал объяснять собравшимся принцип неопределенности Гейзенбурга, однако председательствовавший прервал объяснения и закончил лекцию. На следующей неделе Г. получил указание не говорить в публичных лекциях о неопределенности как фундаментальном принципе физики.

В ноябре 1931 г. произошли изменения в личной жизни ученого: он вступил в брак с Л.Н.Вохминцевой. Красивая, честолюбивая жена, по-видимому, оказывала большое влияние на Г. С какого-то момента их выезд за границу становится "идеей фикс", в действиях ученого появляется элемент авантюризма. Летом 1932 г. вдвоем с женой они сделали попытку, отплыв на байдарке от берегов Крыма, пересечь Черное море, чтобы добраться до Турции. К счастью, ветер отнес их обратно к Крымскому побережью, иначе "путешествие" могло окончиться трагически. Естественно, истинную цель плавания беглецы не открывали, сославшись на то, что их унесло в море ночным бризом. Не удалось реализовать супругам и план перехода через финскую границу на лыжах: первая же разведка обстановки вблизи границы убедила их в нереальности проекта.

Неожиданно ситуация значительно упростилась: из Наркомпроса пришло письмо, официально уведомлявшее Г., что он делегируется Советским правительством на Международный Сольвеевский конгресс по ядерной физике, который должен был состояться в октябре 1933 г. в Брюсселе. Ученый предъявил ультиматум: либо ему разрешают поехать в Брюссель вместе с женой, либо он вообще отказывается выступать на конгрессе. На этот раз власти пошли ему навстречу, что объяснялось в первую очередь ходатайством к Советскому правительству знаменитого физика П.Ланжевена и поручительством за Г. руководителя делегации академика А.Ф.Иоффе, а также члена-корреспондента АН СССР Я.И.Френкеля. Из этой поездки Г. на родину не вернулся. После Сольвеевского конгресса ученый по 2 месяца читал лекции в Радиевом институте в Париже, в Кавендишской лаборатории в Кембридже и в Копенгагене у Н.Бора. В 1934 г. Г. отплыл в США, где проходила его жизнь в течение последующих 30-ти с лишним лет.

Отношение к факту невозвращения Г. в СССР было неоднозначным. Отрицательно отнеслись к этому Э.Резерфорд, отказавшийся принимать новоявленного эмигранта в Кавендишской лаборатории без разрешения Советского правительства, и Н.Бор, считавший, что Г. подвел П.Ланжевена. Многие полагали также, что история с Г. повлияла на то, что в октябре 1934 г. П.Л.Капице было запрещено вернуться для продолжения работы в Кембридж. Сам Г. написал в воспоминаниях, что "это определенно неправда".

В конце 1934 г. эмигрант из России получил должность профессора в Вашингтонском университете. В числе первых, кого Г. пригласил к себе в сотрудники, был Эдвард Теллер. К середине 1936 г. Г. и Теллер совместно установили так называемое правило отбора в теории бета-распада. Начиная с 1938 г., основным направлением исследований Г. стало использование методов ядерной физики для интерпретации процессов звездной эволюции. Ученый первым начал рассчитывать модели звезд с термоядерными источниками энергии, исследовал эволюционные треки звезд. Совместно с М.Шёнбергом в 1940-1941 гг. Г. была установлена роль нейтрино в резком увеличении светимости при взрывах новых и сверхновых звезд. В 1942 г. Г. опубликовал работу, в которой исследовал энергетический баланс и предложил модель оболочки красных гигантов.

В период второй мировой войны Г. сотрудничал с Военным ведомством США в качестве консультанта отделения взрывчатых веществ; проводил работу по изучению детонации и ударных волн при взрывах разных типов. По окончании войны Г. побывал на атомном полигоне Бикини. В 1948 г. ученый получил допуск к секретам особой важности и вместе с Э.Теллером и С.Улемом работал в Лос-Аламосе по проекту создания водородной бомбы.

Как ученого Г. по-прежнему занимали в первую очередь проблемы астрофизики и космологии. В 1946-1948 гг. им была разработана теория образования химических элементов путем последовательно нейтронного захвата и модель "горячей Вселенной". В этот же период он высказал гипотезу движения материи Вселенной вокруг отдаленного центра вращения.

Постепенно Г. приобрел широкую известность в США, чему способствовала его активная популяризаторская деятельность. Из написанных им почти 30 книг большинство являлось научно-популярными ("Создание Вселенной", "Звезда, названная Солнцем", "Тяготение", "Квантовая механика" и др.). При написании многих книг Г. выступал в роли не только автора, но и художника. За свои научно-популярные публикации Г. был удостоен в 1956 г. Калинговской премии ЮНЕСКО, своего рода поощрением стал также лекционный тур по Индии и Японии.

С 1956 г. Г. стал профессором Университета штата Колорадо. К этому периоду относится предсказание ученым реликтового излучения с расчетной оценкой его температуры в 6К. Теоретическое предсказание Г. подтвердилось в 1965 г., когда реликтовое излучение было открыто экспериментально. Г. принадлежит также разработка модели звездного коллапса. Интересы Г. не ограничивались теоретической физикой и космологий. Эмигрант из России был первым, кто вполне определенно сформулировал принципы генетического кода.

Г. являлся членом Академии искусств и наук США, Международного астрономического союза, Американского физического общества и ряда других научных обществ и академий. Умер он на 65-м году жизни в небольшом городе Боулдер в горной местности штата Колорадо, где провел последние 10 лет жизни. В памяти тех, кто с ним встречался, сохранился очень живой образ этого высокого, голубоглазого, с вьющимися волосами человека, большого эрудита и юмориста. О его шутках и выдумках ходили легенды. Написав, например, вместе с Р.Альфером фундаментальную статью о состоянии вещества при Большом Взрыве, Г. уговорил войти в авторский коллектив и Х.Бете. Статья, опубликованная в журнале "Physical Revue" 1 апреля 1948 г., имела неповторимое, с точки зрения греческого алфавита, сочетание авторов: Альфер-Бете-Гамов. Через всю жизнь Г. пронес большую любовь к поэзии. Обладая удивительной памятью, Г. владел 6-ю языками, помнил большое количество стихов и целые поэмы. И, может быть, читая стихи И.А.Бунина, он запомнил и эти символические строки:

Переживут творца его творенья,

Живого не утратит выраженья

С тебя когда-то писаный портрет -

И станешь ты, незримый бестелесный,

Мечтою, мыслью, сказкою чудесной…

Соч.: My word line: an informal an to biography. N.Y., 1970; Строение атомного ядра и радиоактивность. М.-Л.,1932.

Лит: Лисневский Ю.И. Георгий Антонович Гамов. Жизнь в России и СССР // Вопросы истории естествознания и техники, 1989, вып.1,2.

В.Борисов